Когда Кристоф уезжал, он и подумать не мог, что настолько сильно будет скучать по голландцу еще не долетев до Румынии. А казалось бы, лететь всего несколько часов. К тому же, уезжал он не на год и даже не на месяц, а от силы на неделю, потому что с тех пор, как вернулся из, скажем так, самовольного изгнания, не мог уже годами не видеть и не слышать сына. Все-таки не просто так Иштван был папенькиным сынком - папочка тоже без него жизни не представлял. Но как бы сильно он не хотел повидаться с Иштваном, без Льва было безумно тяжело. Настолько тяжело, что Мареш и сам удивился.
Нет, он не скрывал ни от себя, ни от других того, насколько сильно любит этого эксцентричного рыжего, который, казалось бы, в некотором отношении до сих пор застрял в средневековье. Но это не означало, что он был готов к тому, что будет настолько сложно находиться вдали от Рафаэля. Как с Владом... Кристоф никогда не сможет отказаться от воспоминаний о Цепеше и от своих чувств к нему, но жизнь все же продолжается, черт бы ее побрал, поэтому румын все же позволил себе принять ту простую истину, что смог полюбить кого-то еще настолько же сильно и хочет провести с этим самым кем-то остаток жизни. Тем более теперь, когда вторая война в жизни Мареша закончилась не настолько трагично, как первая.
Все эти мысли и ощущения привели к тому, что Крис вернулся на день раньше, клятвенно пообещав сыну приехать на ближайшие праздники и остаться подольше. Для этого еще надо будет уговорить Ван дер Мера поехать с ним, но об этом потом, потому что сейчас все мысли были совершенно о другом. Тем более, что что-то странное в замке творилось. Начиная с какой-то повышенной суеты и заканчивая тем, что все служанки почему-то странно на него смотрят. И если еще хоть одна на него будет косить за ужином, Голландия воочию увидит, что из себя представляет поросший слухами Кассиан Белый. А потом он просто всех уволит. Потому что он теперь тоже хозяин этого дома и терпеть подобное неуважение к себе не намерен.
Однако все эти мысли мгновенно вылетели из головы, как только Крис дошел до двери в спальню. Во-первых, еще по коридору тянулся омерзительный запах горящего... чего-то, а в-вторых, у двери стоял верный слуга Ван дер Мера, а это могло означать лишь то, что рыжего ни при каких обстоятельствах никому нельзя было тревожить. Настораживало - это мягко сказать.
Носферату осторожно отворил дверь, бесшумно шагнул в комнату и так же тихо запер за собой дверь. Картина, что предстала перед глазами, пугала еще больше. Начиная с отсутствия мозолившего глаза портрета на стене и заканчивая чем-то подозрительно напоминавшим часть рамы, торчавшим из камина. И как все это прикажите понимать?
- Рафаэль?

Кристофу определенно не нравилось настроение голландца, которого он нашел в своей спальне. Да, за все время, что они были вместе, блондин успел узнать мужчину, с которым жил, чтобы не знать, насколько серьезным и задумчивым он бывает, когда никто не видит. В конце концов, если бы он этого не знал, то не стал бы снова уезжать от сына, да еще и в другую страну, ради того, кого совсем не знает. Но все же сейчас что-то было не так. И это беспокоило.
- Здравствуй, - Крис почти мурлыкнул, делая шаг еще ближе, легко устраивая ладони на бедрах Рафаэля, так же легко и мягко отвечая на поцелуй, прикрывая глаза и расслабленно выдыхая, наконец-то оказавшись дома. Дом совершенно точно был там, где был Раф, но вот этот замок... То ли прислуга была не своя и не воспринимала Мареша как полноценного хозяина (своих бы румын уже давно растерзал за взгляды, подобные тем, что были на него направлены по дороге сюда), то ли просто весь этот пафос был чужим. И слишком сильно напоминал ту вычурность, что так нравилась бывшей жене. Интересно, это потому, что она родилась во времена Людовика, или просто странные вкусы в отношении интерьеров? Вроде же в остальном таких проблем у нее не было. Впрочем, сейчас было совершенно не то время, чтобы думать о странностях бывшей жены.
- И ремонт ты решил начать с сожжения портрета своей жены? - сложно было спрятать в голосе то удовольствие, что приносил этот факт, особенно если учесть как долго и терпеливо Кристоф молчал о том, насколько его бесит тот факт, что эта дохлая сука пялится на них каждую ночь, особенно в те моменты, когда хотелось поговорить о чем-то совсем личном и дорогом, или, наоборот, когда ночи были весьма и весьма бурными. Нет, ну с какой-то стороны факт того, что хотя бы портрету жены Ван дер Мера приходится смотреть на то, до чего Кристоф может довести Льва в постели, но все-таки со временем и это приелось. А портрет все висел, несмотря на все громкие заявления о любви до гроба. Но все же... - Если для нас, то конечно помогу. Только скажи мне... Точно ничего не случилось, пока меня не было? - ладонь скользнула с бедра Рафа на его щеку, поглаживая осторожно, пока Крис пытался найти ответ в его глазах, мягко улыбаясь.
С другой стороны, хотелось немного разрядить обстановку, так что Мареш решил подойти к этому ремонту с другой стороны. Тем более, что хотелось это сделать уже давно, но как-то... не до того было, да и проверить надо было, насколько он сам паранойик.
- Ты не против, если я по шумок к ремонту кое-кого из прислуги уволю? - а глазки-то, глазки какие невинные и несчастные. Ой не зря у Кристофа покровитель олень, не зря. Разве что давно не приходилось прибегать к козырю под названием "пожалейте Бэмби".

Что ж, начало-так начало, Мареш только рад тому, что ненавистный портрет теперь благополучно догорает в камине. Амбре, конечно, не впечатляет, но есть величайшее изобретение человечества - окна - которые можно открыть и проветрить. Хотя, это все тоже потом, потому что настроение Рафа оленю все равно не нравилось. Так что надо было срочно что-то придумывать.
- То есть мне теперь можно говорить все, что я о ней думаю? Никогда не придерживался мнения, что о покойниках или хорошо, или ничего, - блондин чуть ли не волосы назад откинул, как все отвратительные высокомерные девицы в американских фильмах - В кино что ли его сводить? А то как-то для маркиза у него никакого понятия о свиданиях, - а потом мягко улыбнулся, стараясь не акцентировать внимание Ван дер Мера на покойной жене.
- Шокированы? Что-то у них слишком уж нервы слабые, раз они за полгода никак не могут отойти от шока, что ты кого бы то ни было в дом привел. Все равно я некоторых подозреваю, - Мареш фырчал и совершенно не скрывал своего раздражения. Все это очень замечательно, и можно было бы даже понять, но шок - это одно, а то, как на него смотрят, ничего общего с шоком не имело. Герману, возможно, и стоило сказать, но сейчас больше всего хотелось нескольких конкретных лиц подкинуть как дровишки вон туда к портрету дохлой суки. И не надо говорить, что для травоядного Крис слишком кровожадный. Как-то уж покровитель его никак не отменяет того, что он, в первую очередь, носферату. К тому же, взрослый и сильный олень в дикой природе вполне может заколоть и затоптать волка. К тому же, Кристоф всегда подозревал, что все в его покровителе было не так плохо, если рассматривать повнимательнее мифы и легенды некоторых народов о лесных богах, принимавших форму сильного человека на оленьих ногах с оленьей же головой. Те товарищи далеко не всегда были белыми и пушистыми.
Зато Кристоф совсем не сопротивлялся, двигаясь к дивану, а потом и вовсе решил, что сегодня можно расслабиться и самому, и попытаться еще немного расслабить Рафаэля, на которого все то, что он сам же и делал, похоже, все равно давило. Проще говоря, блондин не стал садиться рядом, а опустился на колени льва, цепляясь за его плечи, когда в какой-то момент равновесие его подвело.
- На меня обед-то вообще есть? Я ж не предупреждал, что на день раньше приеду, - впрочем, это никак не могло стереть с его лица легкую и теплую улыбку. Пальцы бездумно бродили по плечам рыжего, а Крис придвинулся еще чуть ближе. Кажется, он соскучился куда сильнее, чем казалось на первый взгляд. Только вот за столько лет одиночества разучился пользоваться всеми этими ощущениями.
- Ты любил ее, и этим все сказано, - Крис опустил голову на плечо льва, подбираясь пальцами к пуговицам на его рубашке. Хотелось почувствовать под пальцами тепло кожи, просто чтобы быть ближе. - Рамон умный мальчик, так что теперь, когда сам влюбился, точно поймет. По крайней мере простит, - Кристоф задумчиво затих, тоже переводя взгляд на огонь, ставший уже почти ядовитым от всего, чем его сегодня подпитывали. - А Лучано хоть и Высший, а в любви совсем ребенок, даже Иштван больше соображал. Вообще, мне кажется, что дело именно в том, что Рамон не видит в нем исключительно тысячелетнюю машину для убийств, - Мареш давно уже подозревал, что племянника Караваджо просто не долюбили за его долгую жизнь, настолько, что он слабо представлял, что это такое и что с ним делать.
- Я однажды уже остался один - мне хватило.

- Обещая все подозрения сначала проверить, - да, они часто препирались и спорили, особенно когда дело касалось их повседневного быта, но все же Кристоф был вполне уверен в рассудительности маркиза относительно его собственных слуг, как бы не хотелось все их уже в подвальчик-то тот отправить. Так что да, он как хороший мальчик все проверит, поговорит аккуратно с дворецким, но если выяснится, что подозрения оправдались... Лучше им самим будет быстренько собрать вещички и исчезнуть, пока Мареш ничего не смог доказать.
Но как можно было обо всем этом думать, когда Рафаэль был такой теплый, домашний и так близко... Крис улыбнулся в его губы, инстинктивно подаваясь немного навстречу и пытаясь продлить такой мимолетный поцелуй. Но даже если более существенный поцелуй ему так и не достался, блондин вплел пальцы в огненные пряди, улыбаясь и не в силах оторвать взгляд от мужчины. Однако все-таки было что-то, что билось в дальнем углу сознания и не давало бывшему князю покоя, что-то, чему виной были странные тени во взгляде голландца. Кончики пальцев очертили брови мужчины, а Кристоф бессовестно пропустил мимо ушей разговоры про еду, потому что сейчас его волновало совсем другое.
- Все хорошо, викинг мой? - что-то точно беспокоило Ван дер Мера, но олень никак не мог понять, в чем было дело. Да, он сжег портрет жены, но... Неужели он уже пожалел об этом? Или все еще думал о жене? Или сомневался с них? Лучше ни о чем не думать  и ничего не предполагать, иначе он накрутит себя похуже любой истеричной девицы, а это никому ничего хорошего не сделает.
Впрочем, выбросить все сомнения из головы было не так сложно, когда перед ним вдруг оказался настолько расслабленный Раф, которого можно было потрогать, приласкать и просто показать, насколько он любим. Кристоф прижмурился от тепла его ладоней, прогибаясь в спине и расплываясь в расслабленной улыбке, время от времени вздрагивая, когда пальцы рыжего случайно - или все-таки специально - касались слишком уж чувствительных участков кожи. Собственный пальцы тем временем расправились с верхними пуговицами рубашки льва и добрались до теплой кожи и солнечных отголосков гривы. Кто бы мог подумать, что у него когда-то появится фетиш на растительность на груди. Но почему-то с Рафаэлем все было не так, как раньше и совсем не то, что Кристоф мог ожидать от самого себя. Только... настолько ли это важно? За исключением, что это они и они рядом...
- Сплюнь, - да, первые пару секунд Мареш сохранял лицо, но потом все-таки звонко рассмеялся в губы мужчины, успевая поймать их в очередной легкий поцелуй. Нет, ну вот это же надо было представить, а? Их сыновья были бы чуть ли не самой апокалиптичной парой в мире. - А я бы хотел, чтобы он однажды показал всю свою силу... Я слишком любопытный для оленя, да? - а что поделать? Любопытство - не порок, тем более, что Крис все же надеялся, что даже если и увидит когда-то все грани силы Лучано, то в совершенно безопасной обстановке. Тем не менее, настроение у Рафаэля определенно улучшалось, так что Крис лишь улыбнулся шире, тихо ойкнув от шлепка, но обхватывая его ногами за талию, неприкрыто наслаждаясь его силой и разницей в их телосложении.
А когда оказался на полу, то никак не мог понять, что же такое могло прятаться под белой тканью. Сложно было представить, особенно после последних слов маркиза. Что такого он мог принести в их спальню, что может не понравится Крису? Пальцы отчего-то дрожали, когда блондин потянулся к тряпке, чтобы сдернуть ее, а потом... Этот аквариум странной формы мог бы, конечно, быть чем угодно, но что-то подсказывало Марешу, что это было именно то, что он думал.
Пальцы начали дрожать еще сильнее, и нет, Кристиан не плакал, совсем не плакал. Это просто сквозняк в глаз пылинку задул. Мужчина и сам не заметил, как и когда успел вцепиться мертвой хваткой в пальцы Рафаэля, стараясь совладать с собой. Он никогда не сможет в полной мере отблагодарить своего мужчину за такой жест, никогда не сможет объяснить ему, что именно это для него значит.
Руки тряслись настолько сильно, что того и гляди от этого застучат зубы, когда Кассиан потянулся под ворот, вытягивая за цепочку с небольшим хрустальным сосудом. Который мужчина чуть не выронил из рук, пока стягивал с шеи. Но он все-таки смог, открыл крышку террариума, а потом и пробку сосуда. Из фиала вылетела пара бабочек и опустилась на дно террариума, где они вдруг начали увеличиваться, словно пытаясь стать оптимального размера для своего нового дома. Кристоф плохо помнил, как смог собрать их после смерти Влада, но потом всегда удивлялся, почему они оказались такими маленькими и как влезли в такой маленький сосуд. Похоже, теперь у него было на то объяснение, но сейчас такие детали не имели никакого значения.
- Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю...

Мареш не мог выразить всю полноту своих чувств, да и вообще рот, кажется, не в состоянии был открыть, чтобы что-то сказать. Он просто улыбался сквозь слезы как последний идиот, обнимая Рафаэля и вжимаясь щекой в его ладонь. А что еще можно было сказать, когда сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Он никогда не сможет забыть и уж тем более разлюбить Влада, но здесь и сейчас, благодаря Ван дер Меру он наконец-то смог его отпустить. Спасибо тебе... Я, кажется, смог сдержать обещание и быть счастливым, да?
- Ты чего, рыжий? - Ван дер Мер как-то странно себя вел. Странно даже для себя. И это настораживало, несмотря на то, что мужчина, вроде бы, и расстроен-то не был. Что тут вообще происходит? В одно мгновение голландец явно страдает от собственного же подарка, потому что да, сложно было смириться с тем, что делаешь подарок любимому человеку для того, чтобы тот мог спокойно пережить смерть своего возлюбленного. Но уже в следующее мгновение носферту просто сиял от счастья, и что-то подсказывало Кристофу, что дело было совсем не в том, сколько радости ему принес подарок. А значит, было что-то еще. Только что? Он ведь и не сказал даже ничего, кроме благодарности, чтобы можно было за что-то зацепиться. И как это понимать?
Но сколько бы вопросов относительно реакции и поведения Рафа не крутилось сейчас в голове, Мареш мог лишь улыбаться, потираясь щекой о ладонь мужчины, прижмуриваясь от нахлынувших чувств, которые никак не желали утихать. Разве что слишком старыми они уже были для того, чтобы часами стоять посреди комнаты. Так что Кристоф нехотя немного отстранился, чтобы потянуть мужчину к кровати и продолжить разговор уже сидя. Им определенно надо в спальню диван. Кресло, конечно, было, но оно одно, а если сидеть обоим, то сделать это можно только на кровати, а там далеко не всегда получается думать о чем-то серьезном или хотя бы от части серьезном.
- А теперь объясни наконец почему ты на меня так странно смотришь...

- Что не говорил? - Кристоф решительно ничего не понимал. Он судорожно пытался вспомнить, о чем именно из их разговора он никогда не говорил. Рафаэль даже не мог утверждать, что никогда не говорил о том, что любит, хотя это, наверное, сложнее всего было представить окружающим. Так нет же. Тогда в чем дело?
Определенно, что-то было не так, раз это что-то заставляло льва вести себя еще более странно, чем обычно. Еще и тот факт, что он никак не мог сидеть на одном месте, настораживал все больше и больше. Олень прикрыл глаза, потираясь щекой о его ладонь, и, несмотря на всю странность ситуации, расплылся в довольной улыбке. Правда, ладонь мужчины слишком быстро исчезла, и Крис, сам того не осознавая, едва заметно капризно надулся, потому что его совершенно бессовестно лишили ласки в такой счастливый день.
Мареш с недоумением посмотрел на зеркало, которое протягивал его Рафаэль, какое-то время переводя взгляд с предлагаемого ему предмета на мужчину и обратно. Но все же решил довериться ему и посмотрел в зеркало. А когда посмотрел...
Пальцы сжались на холодном стекле и металле настолько сильно, что костяшки побелели, а само зеркало подозрительно хрустнуло. Но ведь... Как такое могло быть? Крис никогда не слышал, чтобы... Он невольно перевел взгляд с собственного отражения на террариум, который был едва заметен с самого края угла кровати, но этого было достаточно для того, чтобы увидеть за стеклом все-таки двух бабочек. Но каким бы необъяснимым все это не было, Кристоф согласен был на все, лишь бы улыбка не сходила с лица его льва. Если Судьба сжалилась над ним и подарила еще один шанс, то не может же она так жестоко посмеяться над ними. Так или иначе, но Кристоф не собирался задаваться лишними вопросами сейчас, когда можно было просто насладиться близостью Рафа и тихим (ну, может, скоро звук и появится) счастьем.
Блондин отложил зеркало в сторону и откинулся назад с чуть большей силой, чем необходимо, рассчитывая именно на то, что лев не будет ожидать такого и по инерции упадет на кровать. А добившись результата, Мареш перевернулся на живот, устраиваясь на груди мужчины, поглаживая чуть пуговицы на его рубашке и довольно улыбаясь.
- Теперь ты точно не сможешь больше обвинить меня в том, что я пытаюсь что-то скрыть от окружающих.